К сожалению, у меня никогда не хватало смелости вырваться из-под ее опеки и контроля. У меня никогда не хватало решимости взбунтоваться против ее тирании. Ни тогда, когда она демонстративно переделывала абсолютно все, что я делал по дому, стараясь ей помочь (стирал ли я свои рубашки, мыл ли пол в своей комнате, гладил ли свои брюки и т.д.). Ни тогда, когда она требовала от меня чуть ли не ежечасного сообщения о том, где я и с кем. Ни тогда, когда она совершенно бесцеремонно вторгалась в мою личную жизнь, решая с кем мне встречаться, а с кем нет. Ни тогда, когда она заставляла меня часами играть на ненавистной мне скрипке (зато так любимой ею!). Ни тогда, когда она ругала меня за четверки. Помню, с каким ужасом я подавал ей дневник, когда знал, что там написано замечание или стоит «4», не говоря уже о совершенно случайных и единичных тройках или двойках. Я смотрел на ее красивое лицо, которое я обожал, и знал — вот сейчас его исказит гримаса негодования, мне будет сказано ледяным тоном, что я бездарь, неуч и лентяй. Потом последует какое-нибудь наказание, а я буду ластиться и каяться, умоляя меня простить…
Бог мой! Если бы она знала, какое бессчетное число раз в своем воображении я желал ее смерти. Беззвучно кричал: «Я тебя ненавижу! Я хочу, чтобы ты умерла! Без тебя мне будет лучше…»
Я так мечтал о свободе, о жизни без нее, когда она была рядом. И так невероятно горевал, когда ее не стало. Возможно именно поэтому мой первый брак, по сути своих отношений, оказался почти полной копией моих отношений с матерью, с той единственной разницей, что по отношению к матери я позволял себе насилие лишь в воображении, а по отношению к жене я довольно часто разрешал себе это реально (повод всегда находился удивительно легко). Когда я ее бил, я с ужасом осознавал, что мне нравится мучить ее и видеть слезы в ее глазах. По утрам я раскаивался, клялся, что этого больше никогда не повторится и искренно верил в это сам, так как физически меня к ней влекло неудержимо. Но все повторялось вновь и вновь. Однажды я ее чуть не задушил. Меня остановила и спасла случайность. И я понял, что мне с этим надо что-то делать… Мы развелись. По сути я просто бежал от нее.
Где-то я читал, что формирование семейного сценария в основном зависит от детских впечатлений и опыта жизни в родительской семье. Я понял, что избивая жену, я по сути мстил своей матери. Я доказывал не столько жене, сколько себе, что я Мужчина. Насколько это правда? Неужели и мой второй брак обречен? Возможно ли изменить семейный сценарий?»
Комментарий психолога
В нашей культуре существует расхожее представление об идеальном браке — это брак по любви. Считается, что такой брак — основа счастливой семейной жизни. Последовательность событий такова: верная любовь — брак — удачная семейная жизнь, когда живут долго и счастливо, и умирают в один день.
Большинство тайно или явно стремится к этому романтическому идеалу, потому что еще в детстве из сказок мы узнаем о могуществе любви. Из этих же и подобных источников мы четко усваиваем, что всем испытаниям герои подвергаются только до свадьбы: всякие там лишения, поиски единственной и любимой, выполнение ради нее мыслимых и немыслимых условий. Как только свадьба сыграна, воцаряется безмятежное счастье с житьем-поживанием и добра наживанием.
А вот этого-то в реальной жизни почти никогда и не бывает. Наоборот, именно после свадьбы начинается проверка любви на прочность. Точнее, не только и не столько любви, сколько совместимости привычек, потребностей и жизненных ценностей молодых супругов, их терпимости к недостаткам друг друга… Такая вот непростая задачка со многими неизвестными. Для некоторых она решается с большим трудом: что ни брак — то неудачный партнер, хотя и по любви, но вчера. А сегодня развод…
Психологи утверждают, что модель неудачного брака можно получить (и соответственно передать!)… по наследству.
С чего начинается несчастливый или дисгармоничный брак? Неудачный брак начинается со специфических потребностей «индивидуального пошива». Что за потребности такие и откуда они берутся?
Закладываются они еще в детстве. Чтобы понять, как это происходит, давайте рассмотрим один из самых простых сценариев семейной жизни.
Вот простой случай. Жила-была семья: мама, папа и дочь. Мама с папой часто ссорились. Мама кричала и плакала, а папа замыкался в себе. Старался бывать пореже дома, а если и бывал, то главным образом — молчал (читал, сидел за письменным столом, смотрел телевизор и т.д.).
Мама очень много времени уделяла дочери (а кому же ей еще его уделять?). Это помогало ей переживать и восполнять тот дефицит эмоций, которой она недополучала в браке.
Мама была властной женщиной и привыкла, чтобы все в доме подчинялись ее воле, поэтому и дочь она контролировала очень жестко: что одеть, что сказать, что сделать.
Пока девочка была маленькой, такой стиль воспитания ей не вредил. Но девочка выросла и взбунтовалась, стала проявлять самостоятельность. Мама этому решительно воспротивилась. Постоянный рост независимости дочери все больше и больше отдалял их друг от друга. Эта дистанция обернулась для матери одиночеством. В итоге — конфликт. А что же отец? А отец с детства был всего лишь наблюдателем воспитания дочери. Ни во что не вмешивался — боялся дать лишний повод к конфликтам с женой. Дочка в папе особенно и не нуждалась. На папу она смотрела мамиными глазами (ведь раньше они были единомышленницами). Когда отношения с мамой обострились, дочка попыталась найти союзника в папе. В этот момент девочка была в подростковом возрасте, когда логика психического развития требует выработать некий эталон, стандарт мужчины. Так что у нее были веские причины искать папиного общества: заручиться его поддержкой в борьбе с мамой, избежать одиночества в семье, разобраться, что такое мужчины. Но, обратившись к папе, девочка обнаружила в нем человека далекого от семьи (хотя и явно к ней благосклонного). Папа, конечно, любил свою дочку и был рад, что она хочет с ним общаться, но страх маминых истерических припадков удерживал его от душевной близости с ней. Свою любовь он выражал на расстоянии. Дочка стремилась к духовной близости с папой, но безрезультатно.
Подумаем, какую специфическую потребность девочка «заработала» в семье? У нее конфликтные отношения с матерью. Для повышения своей женской самооценки ей необходимо «завоевать» папу. Это стремление становится существенно важным для личностного становления девочки. «Ты, мама, не смогла понять папу, а я смогу. Ты на него всю жизнь жаловалась, потому что ты неудачница. А я буду удачница…» Внутренний монолог бесконечен. Дочь настойчиво стремится добиться духовной близости с отцом, стараясь быть лучше и успешнее мамы, но папа остается недосягаем, он словно колобок катится все дальше и дальше. В дальнейшем такой стереотип отношений (потребность в завоевании мужчины) девочка перенесет на свои взаимоотношения с противоположным полом. Какие юноши ей будут нравиться? Нежные, привязчивые? Нет, их завоевывать не надо, а то, что само плывет в руки — ей не нужно! Привлекательными для нее будут холодные, сдержанные молодые люди. Во-первых, это достойная добыча, а во-вторых, таков срисованный с папы эталон мужчины.
Найдутся ли такие молодые люди, которые будут готовы полюбить и скрепить это высокое чувство брачными узами? Конечно! Требуемые мальчики растут в аналогичных семьях, где папа дистантный и невнятный, а мама страстная и симбиотичная (стремящаяся к всепоглощающей душевной близости). Этот мальчик в подростковом возрасте за право на личную свободу платит очень дорого — страхом быть вместе с кем бы то ни было. Поэтому он и вырастает таким закрытым и далеким. А проявляет это, как папа, на которого смотрел всю жизнь. Энергичные и эмоциональные женщины по-своему дороги ему (все-таки мамочка-то родная). Его специфическая потребность «выращенная» в детстве — потребность в свободе. Почему же он попадает в сети Артемиды-охотницы? Да потому, что с ней он пробует разрешить свой детский конфликт — быть свободным рядом с женщиной, так похожей на дорогую маму.
Итак, брак заключен! Только, только отзвучал свадебный марш Мендельсона. А над молодой четой уже нависла фатальная неизбежность разрушения сердечного союза. Почему? Да потому, что конфликт в него встроен уже изначально. Он страстно желает физической и духовной близости, но хочет при этом оставаться свободным и потому отдаляется. Чем больше он отдалятся, тем больше он ей нужен, чем быстрее Артемида гонится за своим зверем, тем быстрее бежит зверь… За прелестью классического мифа — реальность. Не забудьте, что юная жена в своем поведении будет копировать маму, потому что другой модели у нее не было: она умеет быть требовательной и властной, плакать и кричать. Разочарование, печаль от уходящей любви, страдание от непонимания, несложившаяся семейная жизнь. Родившийся ребенок только усложнит положение. Возможный развод ничего не изменит: следующий партнер (вероятнее всего) будет таким же, и пьеса будет сыграна еще раз.
Это простой и довольно распространенный случай. Выбор партнера и течение семейной жизни во многом предопределены. Сценарий написан нашими родителями.
Члены семьи могут извлекать информацию из особенностей общения. Это верно и по отношению к ребенку любого возраста. Правда, ребенку понятнее не словесная информация, потому что он еще не настолько хорошо улавливает смысл слов и подтекстов, а невербальный текст читает безошибочно. Вспомним теперь, что взрослые невербальное поведение хуже осознают и хуже контролируют. А еще вспомним, что несловесная информация часто противоречит словесной.
Информационное поле ребенка можно сравнить с кинофильмом. На основе этого, плохо осознаваемого и мало контролируемого, материала ребенок вырабатывает правила жизни, цели и ценности. Неудивительно, что часто результат изумляет воспитателей.
Поступающие от взрослых требования и правила назовем предписаниями. Ребенок получает родительские предписания, наблюдая и участвуя в семейных коммуникациях. Например, популярная установка на достижение успеха (признания) часто не формулируется, не произносится вслух, однако, гостям родители предпочитают рассказывать об успехах и удачах (хороших покупках, продвижении по службе, пятерках ребенка, его каких-то маленьких победах). Неудачи стараются скрывать от посторонних, в семье не сочувствуют неудачнику, за ошибки любят попрекать. Ребенок быстро понимает, что неудачником быть плохо. Затем, в зависимости от жизненных ценностей семьи, он высчитывает, что считается удачей и успехом, и именно в этой сфере старается преуспеть.
Существуют предписания, на основе которых строятся сценарии семейной жизни. Проанализируем предписание создания неполной (женской) семьи для одинокого материнства. В семье три поколения женщин: бабушка, мама, дочка. Бабушка Валентина Александровна вышла замуж по большой любви. Но выбор оказался неудачным: через три года семейной жизни муж начал пить, а еще через год утонул на рыбалке, будучи в нетрезвом состоянии…Больше она замуж так и не вышла и вырастила свою Аню одна. Она всю жизнь говорила дочери: «Все мужики одинаковы: сперва все хорошо, а потом начинают пить и хоть вешайся». Анна к парням относилась настороженно, но случился роман, она забеременела и вышла замуж. Вскоре родилась Настенька. Муж по дому почти не помогал, был занят работой. Отношения не складывались, да Анна и не пыталась их строить. Она не знала, не умела и не хотела учиться налаживать отношения с мужем. И как у матери, вскоре он стал пить. Они развелись. Аня не боялась одинокого материнства, наоборот, жизнь с мужчиной была для нее совершенно неизвестной ситуацией. Бабушкина позиция была усилена, скрытый смысл стал явным и был сформулирован так: «Все мужчины — сволочи и гады, а потому пакости им надо делать заранее, чтоб потом не было обидно». У мамы было много подруг с печальным семейным опытом. Ее жизненные убеждения позволяли ей сочувствовать подругам, обиженным мужчинами, поэтому подруги приходили к ней за утешением. Радости семейной жизни абсолютно не вписывались в мировоззрение Анны, она не раз любила повторять, как она рада, что ей никто не морочит голову, не издевается, что ей не надо ни перед кем отчитываться и вообще — как прекрасна жизнь без мужчин.
Несколько лет туманной юности Настеньки ушли на то, чтобы объяснить маме, что она синий чулок, без обаяния женственности. Затем пошли поклонники, романы и даже брак. Однако предписание, полученное в детстве, никуда не исчезло. Оно просто временно забылось под натиском жажды самоутверждения. Подпольно оно продолжало работать, повлияв на выбор мужа, вернее на отсутствие выбора.
Если все мужчины «сволочи и гады», то и выбирать не из кого. Пик конфликтов с мамой и свадьба совпали. Полный разрыв дипломатических отношений — и молодые зажили своей жизнью. Нетрудно догадаться, что брак этот был неудачный. Настенька не сумела быть женой, у нее не было возможности увидеть, что такое женщина в браке. Поэтому она вела себя с мужем, как одинокая женщина: все старалась брать на себя, на помощь не рассчитывала, интересы мужа во внимание не принимала, ежедневно надрывалась и уставала и ежедневно получала подтверждение маминой мудрости, что и стало поводом помириться с мамой. Когда мама убедилась, что дочь теперь тоже думает так же, как и она, то с распростертыми объятиями приняла назад заблудшую дочь. Брак распался. Правда, у Настеньки тоже завелась своя девочка, но она только украсила жизнь женщин.
Вот генограмма этой семьи: от бабушки в наследство было получено частное утверждение, а от мамы пришла программа жизни, содержащая незыблемое утверждение: «Все мужчины сволочи, и счастье с ними невозможно». Фактически полученные дочкой предписания были запретом на счастье.
Итак, родительские установки, взгляды, позиции на семейную жизнь во многом определяют дальнейшую судьбу их детей в супружустве. Поэтому, если вы хотите счастья для своего ребенка, позаботьтесь о благополучном микроклимате в собственной семье и никогда не ориентируйте ребенка на то, что все проблемы в жизни из-за противоположного пола!
Виталия Шебанова, психолог (www.baby.com.ua)
Опубликовано в рубрике 
